Сборник стихов (электронное собрание сочинений) - Страница 50


К оглавлению

50
Лишь один запел так громко, тот, не певший ничего:
Мир лишь луч от лика друга, всё иное тень его!

Леопард


Если убитому леопарду не опалить
немедленно усов, дух его будет
преследовать охотника.


Абиссинское поверье.


Колдовством и ворожбою
В тишине глухих ночей
Леопард, убитый мною,
Занят в комнате моей.


Люди входят и уходят,
Позже всех уходит та,
Для которой в жилах бродит
Золотая темнота.


Поздно. Мыши засвистели,
Глухо крякнул домовой,
И мурлычет у постели
Леопард, убитый мной.


– По ущельям Добробрана
Сизый плавает туман,
Солнце, красное, как рана,
Озарило Добробран.


– Запах меда и вервены
Ветер гонит на восток,
И ревут, ревут гиены,
Зарывая нос в песок.


– Брат мой, брат мой, ревы слышишь,
Запах чуешь, видишь дым?
Для чего ж тогда ты дышишь
Этим воздухом сырым?


– Нет, ты должен, мой убийца,
Умереть в стране моей,
Чтоб я снова мог родиться
В леопардовой семье. —


Неужели до рассвета
Мне ловить лукавый зов?
Ах, не слушал я совета,
Не спалил ему усов!


Только поздно! Вражья сила
Одолела и близка:
Вот затылок мне сдавила,
Точно медная, рука…


Пальмы… с неба страшный пламень
Жжет песчаный водоем…
Данакиль припал за камень
С пламенеющим копьем.


Он не знает и не спросит,
Чем душа моя горда,
Только душу эту бросит,
Сам не ведая куда.


И не в силах я бороться,
Я спокоен, я встаю,
У жирафьего колодца
Я окончу жизнь мою.

Молитва мастеров


Я помню древнюю молитву мастеров:
Храни нас, Господи, от тех учеников,


Которые хотят, чтоб наш убогий гений
Кощунственно искал всё новых откровений.


Нам может нравиться прямой и честный враг,
Но эти каждый наш выслеживают шаг,


Их радует, что мы в борении, покуда
Петр отрекается и предает Иуда.


Лишь небу ведомы пределы наших сил,
Потомством взвесится, кто сколько утаил.


Что создадим мы впредь, на это власть Господня,
Но что мы создали, то с нами посегодня.


Всем оскорбителям мы говорим привет,
Превозносителям мы отвечаем – нет!


Упреки льстивые и гул молвы хвалебный
Равно для творческой святыни непотребны.


Вам стыдно мастера дурманить беленой,
Как карфагенского слона перед войной.

Перстень


Уронила девушка перстень
В колодец, в колодец ночной,
Простирает легкие персты
К холодной воде ключевой.


– Возврати мой перстень, колодец,
В нем красный цейлонский рубин,
Что с ним будет делать народец
Тритонов и мокрых ундин? —


В глубине вода потемнела,
Послышался ропот и гам:
– Теплотою живого тела
Твой перстень понравился нам. —


– Мой жених изнемог от муки
И будет он в водную гладь
Погружать горячие руки,
Горячие слезы ронять. —


Над водой показались рожи
Тритонов и мокрых ундин:
– С человеческой кровью схожий,
Понравился нам твой рубин. —


– Мой жених, он живет с молитвой,
С молитвой одной о любви,
Попрошу, и стальною бритвой
Откроет он вены свои. —


– Перстень твой наверно целебный,
Что ты молишь его с тоской,
Выкупаешь такой волшебной
Ценой, любовью мужской. —


– Просто золото краше тела
И рубины красней, чем кровь,
И доныне я не умела
Понять, что такое любовь.

Дева-птица


Пастух веселый
Поутру рано
Выгнал коров в тенистые долы
Броселианы.


Паслись коровы,
И песню своих веселий
На тростниковой
Играл он свирели.


И вдруг за ветвями
Послышался голос, как будто не птичий,
Он видит птицу, как пламя,
С головкой милой, девичьей.


Прерывно пенье,
Так плачет во сне младенец,
В черных глазах томленье,
Как у восточных пленниц.


Пастух дивится
И смотрит зорко:
– Такая красивая птица,
А стонет так горько. —


Ее ответу
Он внемлет, смущенный:
– Мне подобных нету
На земле зеленой.


– Хоть мальчик-птица,
Исполненный дивных желаний,
И должен родиться
В Броселиане,


Но злая
Судьба нам не даст наслажденья,
Подумай, пастух, должна я
Умереть до его рожденья.


– И вот мне не любы
Ни солнце, ни месяц высокий,
Никому не нужны мои губы
И бледные щеки.


– Но всего мне жальче,
Хоть и всего дороже,
Что птица-мальчик
Будет печальным тоже.


– Он станет порхать по лугу,
Садиться на вязы эти
И звать подругу,
Которой уж нет на свете.


– Пастух, ты наверно грубый,
Ну, что ж, я терпеть умею,
Подойди, поцелуй мои губы
И хрупкую шею.


– Ты юн, захочешь жениться,
У тебя будут дети,
И память о Деве-птице
Долетит до иных столетий. —


Пастух вдыхает запах
Кожи, солнцем нагретой,
Слышит, на птичьих лапах
50